Право говорить

* * *

Зрение взросло из почвы,
но главное не расскажет:
кто видит больше прочих — траве подобен
мягкой, едва живой

Стебель на ветру, ты — способ
смотрения на округу,
покачивайся в ритме неуловимом,
чувствуя корень свой

Сердце не рыхлее грунта,
но выберет и впитает:
напрасно непроглядность укоренили
в слове о лучших днях

Чувства рвутся, как поводья —
а облачным, чужестранным
конём кто сброшен в поле, навек удержит
в пальцах цветущий прах





ДЕНЬ КИСЛОРОДА

После отмены понятия «территория»
мы сидим среди обломков космических кораблей,
вспоминая последний виток истории человечества,
перекрученный, как обгорелый провод
Слава защитникам границ, которые догонят
любую сбежавшую границу: хоть в учебник
истории сбегай, хоть в мечты о будущем —
не скрыться от защитников даже в праздник
Вереница наших костров, должно быть,
с неба похожа на гирлянды, обмотавшие подножье
трона, на котором когда-то сидел человек,
попирая все лесные массивы
Сегодня великий праздник добычи кислорода
из книжной пыли: библиотеки стали нашим домом
Мы дышим каждой страницей, запуская в кровоток
чёрных жуков тех букв, что далеки от ясности
Сегодня начало нового года, но год ещё не знает,
что мы научились делать время топливом
для коллективного безмыслия, посвященного времени:
круг замкнулся, как виток света в неисправной гирлянде
Когда-то в прошлом, в двадцать первом веке,
по проводам бегал ток, горели лампочки на орбите,
подсвечивая высшую точку зрения,
словно верхушку новогодней ёлки
Ну а сейчас память валяется под ногами,
гремит, как пустые баллончики от дихлофоса,
продолговатые, как космические корабли,
потерпевшие чудесное созидательное крушение
Слава защитникам границ, для них всегда
найдётся дело, пока мы распахиваем слова
и занимаемся межеванием молчания — оно
растрескалось от нестерпимого жара





СРЕДСТВО ОТ МОЗОЛЕЙ

Право говорить создаётся
не из осколков мраморных статуй,
не из обрывков музыки и пения,
не из страниц достойнейших биографий
Мы ходим внутри у права говорить,
нащупываем его стены, они подвержены гниенью
сильнее, чем всё остальное: ищем выход
туда, где есть медпомощь и воздух плотен от летящих пуль
Эти стены дышат через наш тактильный контакт:
пальцы, знамёнами натертые до мозолей,
потеряли чувствительность, но ищут дверную ручку,
неподвластную изучению — она приравнена к перемирию
и столь же тиха

Как нам хочется в это «нельзя», где можно
собирать осколки мрамора в кучу, а после
залезть на нее и дотянуться до летящей музыки!
Она машет обрывками, словно крылами
Как нам хочется в это «нельзя», где так легко
шелестом страниц заменить пустоту, оставшуюся
после души, ушедшей учиться не на врача,
а на строителя домов, живущих ощупью людской





* * *

Люди ждали хлеба, но можно смолоть
лишь зёрна вестей, отмытые от крови —
всё равно солоноватый привкус во всём,
даже в воде, находящей выход
Вода не заблудится в трещинах мира,
которые мы называем окопами, не застрянет
на выходе из перечня непонятных слов, где
так много этих «войска отступили...», «было ранено...»
Выходящий из храма увидит: флаги
приспущены — значит, небо, нисходя
зацепило их, увлекло за собой, желая,
должно быть, впечатать в землю
Вода идёт к земле вслед за небом,
Вслед за поздним светом, лишь звук
просьбы — не следует за общим порядком,
сверху вниз глядит на паспорта, обугленные после взрыва
Кто молился, видит, как его слова
проходили сквозь множество дыр в потолке
как мука через сито, чтобы отсеялись камни:
осознавший это — начнет каменеть
С чем сравнить гражданство? С куполом этим,
попавшим под пулемётный обстрел: так много
трещин в нём, что может запутаться взгляд,
бродит по ним, как по лабиринту внутри горящего камня





* * *

Мглу отделяет от времени, себя даром не теряя,
звёздный свет на побывке в дремоте людской
Фотоплёнкой застревает в завтрашнем лете, мешкает
местность: столько налито сажистого затишья в дома,
что окна полопались, назначая произвольным осколком
зазубренную страну, отколовшуюся от миролюбия
Отколовшуюся или отбитую — как отбивают у врага
его способность дышать свободно под именем «враг»
Выше смысла словесного хороводом возносится почва
Рождается новая форма, молодеют пальцы умельцев
Вылеплен пустотелый переход, что ведёт от минуты
к минуте, и желающие проповедовать прочное дно
смотрят на всё, как на жажду или на жидкость
Путают другое с одним, глядят непонимающим взглядом
на тех, кто стекается словами, словно
счастливыми обстоятельствами,
в лучистое русло, что каждой волной баюкает, будит —
подпевайте глине, а не гончарному кругу





* * *

У самых стен дорожного рынка
темнеют снаряды, забывшие, как взрываться,
в сторону границы глядят, куда их память
ушла, превратилась в беженцев, в усталые шаги
Память засиделась в гигантских гильзах
Прямо сейчас разбредается по городам,
читающим Маркса реже, чем справочники садоводства,
в каких даже взрыв — как дерево изображён
Но даже если память уходит, остаётся способность
отражать встающее солнце, раздавать последний блеск,
не принятый в категорию высшего сорта, но всё же
съедобный для земли
На рынке торгуют орденами
рядом с лотками, на которых груши
и яблоки сияют наградами за
победу взрастания и полива
Пожелай удачи тому, кто взялся
виды сияния распределить по категориям
допустимого и не очень — это функция
здесь у многих занимает место души
Пожелай удачи и вбери всё это: когда-нибудь
вернёшь с избытком, силой сердца превратив
в сады, догоняющие память, просящие

не возвращаться к бомбам и плодам