эссе

Утро с «Чашкой Паломника»

татьяна грауз

Почему, если мы действительно смертны,

абсолютно необходимо, чтобы смерть

была «истинней», чем жизнь?

 

Ф. Жакоте, «Чашка паломника» 

Опустошённое безысходными мыслями лето этого года, от которого, может быть, останется только «Чашка паломника» Филиппа Жакоте, как что-то бесконечно важное в своей ненавязчивой глубине/простоте/чистоте, благодаря чему оживает неуловимое и сокровенное, будто расправляются невидимые чаинки, – и прозрачный настой строгой и смиренной жизни доносит своё лёгкое дыхание, свой свежий и тонкий аромат.

После выставки Джорджо Моранди в Пушкинском музее летом 2017 года совершенно неожиданно для себя я в тот же день написала посвящённое этому чудесному событию эссе-стихотворение, несколько строк неутихающего волнения и восторга. Это короткое эссе по счастливому стечению обстоятельств спустя полгода увидело свет.

Мудрое узкое горло мира – это, может быть, чашка, а на ней – пыль, скромная пыль строгой жизни. Чистая пыль вещества. Затерянный день исчезает, как зависть. Остается белесое небо, плоские крыши, взгляды цветущей черешни, голос желтеющих стен. Свет заблуждений: будто мы стоим чего-то, будто растем не из глины, мертвых костей, воздуха зеленоватого, прозрачного холода ночи и шевелящейся темноты (там, за материей слабой/грубой/холста), будто стоим не на солнечной стороне, когда еще можно услышать шёпот коричневого и белого, шёпот телесный, вылепленный из смолы, янтаря, меда, масла, мела сухого, вылепленный из смирения и труда, из вязкой скрипучей, пахнущей землистым теплом тишины и ночей кропотливых. Чуждый (родной) этот шепот как выздоровление после болезни, как прикосновение целебного света к глазу усталому. Шёпот, ни на что не похожий. Трудный. Простой. Просто шепот.

 

Тихие шаги одиночества. Целомудренный воздух просёлочной грунтовой дороги. Непринужденное очарование тени от синей бутылки, давно уже не существующей здесь. Воинство света, спросонок прильнувшее к необратимому опыту жизни – к опыту шелестящей листвы за настежь раскрытым окном. Голос охрипшего утра. Голос разбуженной глины. Кварца сухое письмо, брошенное в бессонницу ночи. Моранди. Это – Моранди. Никому не рассказывайте об этом. Никогда. Ничего.

Небольшая книга-эссе Филиппа Жакоте «Чашка паломника» – это безусловно одна из самых вдохновляющих попыток перевести своё восхождение к свету работ Моранди, свой восторг, разгорающийся в тишине и смиренном созерцании этих работ, на язык слов.
Что до меня, я всё ещё достаточно безумен или наивен, потому что верю в последнюю правду – о мире, о нас, – и простая заметка /.../, оставленная без продолжения или претворённая в стихотворение, ближе к той последней правде, чем любое отточенное утверждение или отрицание, каким бы ни казалось оно убедительным в своей не-сложности.
Способность услышать/увидеть другого – а слова Жакоте о живописи Моранди, о «безмолвной жизни» его натюрмортов и пейзажей, о сквозящем в них безгранично-сияющем [обретающем невещественность] веществе не только художника, но, думаю, и самого Жакоте – это поступок глубокого внутреннего смирения, не требующий ни награды, ни признания, похожий на слово утешения или сочувствия, на слово примирения и любви, сказанное от чистого/просветлённого ума и сердца. Таким поступком становятся и картины Моранди, где молчание жизни, проявленное через краски, через творческую волю художника, намагниченную сосредоточенностью и вдумчивым одиночеством, создаёт такой силы и свободы художественное пространство, что спустя годы и годы оно собирает своими силовыми линиями то сокровенное в нас, что мы так без(д)умно и неоглядно порой распыляем.

Слоновая кость и песок, и ещё пепел. И едва светает.

Лето 2025 года 

Фотография – Юлия Токарева