поэзия обыденного
Будучи студентом Колумбийского университета Джим Джармуш изучал филологию, одновременно с этим пробуя себя в искусстве поэзии и написании рассказов. Именно здесь, по его собственным словам, его “научили поэзии”, здесь он встретил Кеннета Коха, основателя нью-йоркской поэтической школы, и Дэвида Шапиро. В разное время американский режиссер увлекался и вдохновлялся Бодлером, Рембо, Дикинсон. Но есть в его пути кинематографиста самопровозглашенное утверждение, способствующее не столько декодированию метода, сколько пониманию основных опорных точек при создании фильма. А говорит Джармуш так: «Мои фильмы можно смело считать кинематографическим аналогом нью-йоркской поэтической школы». Эта аналогия считывается через чувство времени, описательность и предметность создаваемого пространства, фиксации повторяемости. Будь то история о неприкаянных приятелях, таксистах, наемном убийце, вечно влюбленной паре вампиров или водителе автобуса.
Борис Шкловский в статье «Поэзия и проза в кинематографии» рассматривает возможность существования кино прозаического и поэтического. По его словам, построение сюжета сводится к планировки смысловых величин, когда есть несколько путей его развития: берутся два противоположных бытовых положения и решаются третьим; из двух смысловых величин создается параллелизм или берутся несколько смысловых величин и располагаются в ступенчатом порядке. Из чего следует, что прозаическое произведение в своей сюжетной конструкции, в своей смысловой композиции основано главным образом на комбинации бытовых положений, улавливании причинно-следственных связей и их разрешении. Поэтическое же произведение разрешается не смысловым способом, а композиционным, где композиционная величина имеет такое же значение, как и смысловая. Таким образом, проза отличается от поэзии заменой смысловых приемов на формальные геометрические, фокусом на ритмическое построение, повторения и образность. И так Шкловский заключает: «Бессюжетное кино – есть «стихотворное» кино».
Повторениями пронизан весь фильм – выходя из дома герой поправляет наклонившийся почтовый ящик, случайным образом встречает по всему городу близнецов, обедает у самого живописного места города – водопада Грейт Фолс, а по всему его дому развешаны портреты их общей с женой собаки, бульдога Марвина. Там, где героя нет, повторения и перебирание вариаций все равно настигают зрителя – жена Патерсона день за днем перекрашивает что-то в доме в черный и белый, пока яркие цвета не исчезнут вовсе, а синяя коробка спичек запускает ряд цветовых повторений – униформа, городские вывески, автобусные сидения, покрывало.
Также, раз за разом герой с особым упорством возвращается к одному и тому же стихотворению, пытаясь подобрать следующие строчки – так день сменяется днем, повторяя сюжеты, уже известные, требующие от человека только более внимательного вглядывания, еще большего пронизывания пространства, чтобы раз за разом собирать собирать эти крупицы воедино, но каждый раз в своей уникальной вариации. Для Патерсона, придерживающегося принципа «писать везде и всегда», поэзия становится не производной жизни, а являет саму ее суть, не отражает жизнь, но есть сама жизнь, поэтому игнорирование бытового и в целом предметно-пространственной среды становится невозможно, а ощущение себя в пространстве, нащупывание вещей и фиксация рутины в настоящем времени становятся основополагающими принципами как его поэзии, так и композиции фильма в целом. Немаловажно, что неотделимость героя от пространства, в котором он существует и занимает место, доказывается очередным созвучием – его фамилия полностью повторяет название города, то работает как отождествление человека и его физического места пребывания. «Смысл жизни – в самой жизни», как произносит один из персонажей фильма и как писал Уильям Карлос Уильямс, американский поэт, один из вдохновителей Джармуша.
«We have plenty of matches in our house
We keep them on hand always…»
ГЕОМЕТРИЯ БУТЕРБРОДА
Если делаете бутерброд,
возьмите кусок традиционного американского хлеба
и разрежьте его по диагонали,
в итоге получится два прямоугольных треугольника.
Ну, технически, один из них не треугольник,
так как прямой угол
закруглен.
Взгляните на бутерброд: две половинки разные.
Разница очень мала, чтобы заметить,
настолько крошечна, что кажется бесполезной
в огромном потоке жизни.
Мне жаль эту крошечность.
Вне «Патерсона» Паджетт подходит к поэзии также с точки зрения повседневного и «Мой шевроле 1975 года», «Степлер», «Ногти», стихотворения, вошедшие в первую изданную в России книгу поэта, – это взгляд, падающий на неприметное, вынесенное за скобки, чтобы через эти вещи попытаться выразить вещи куда более абстрактные – время, смерть, Бога. Паджетту не приходилось изобретать новый стиль, он лишь какое-то время поразмыслил, какого рода стихи может написать водитель автобуса и, как оказалось, они мало чем отличаются от сочинений реального поэта. Джармушу удается соединить в фильме нереальность героя и реальность его произведений, установив тем самым равенство между жизнью и кино.