переводы
из другой истории
Бэй Дао
В одном из интервью Бэй Дао (1949–) сказал, что все его письмо – поиск направления. Сегодня, прибегнув к помощи англоязычных и китайских источников, сторонний наблюдатель без труда может постфактум увидеть его судьбу как череду «отпадений» от проторенного пути. Началось это еще в юности: в школьные годы Чжао Чжэнькай (настоящее имя поэта) наряду со сверстниками входил в число хунвэйбинов, но, как известно, сильнее всего верит атеист, пришедший к Богу. Первой «точкой невозврата» сам поэт называл день, когда в парке он впервые услышал стихи старшего товарища – Ши Чжи (1948–; настоящее имя: Го Лушэн). Под влиянием его романтических настроений, абсолютно противопоставленных окружающей действительности, Бэй Дао начнет писать сам. Его наиболее ранние тексты датируются 1972 годом. Через четыре года поэт переживет смерть сестры, а в конце декабря 1978 года вместе с единомышленниками запустит неофициальный журнал «Сегодня» (Цзиньтянь) – оплот либеральных и модернистских настроений. На протяжении последующего десятилетия Бэй Дао с переменным успехом будет пытаться сосуществовать с обновленным режимом. Однако в итоге он все же примет решение об отъезде: с 1989 по 1993 годы в Европе он будет вынужден шесть раз сменить страну проживания, после чего – отправится в США. Но и там он откажется потакать вкусам медийной общественности и отыгрывать роль «писателя в изгнании». Вместо этого он выберет путь «чистой», неполитизированной литературы и верность себе. Возможно, именно это решение стоило ему Нобелевской премии, и в 2000-м году престижная литературная награда уйдет другому известному эмигранту – Гао Синцзяню. Так, всю вторую половину жизни Бэй Дао постоянно находится как бы «в полупозиции». С одной стороны, редактируемая им серия «стихотворений для детей» бьет рекорды продаж, с другой стороны, некоторые из его сочинений по-прежнему могут быть изданы лишь за пределами Китая. Сам же он также регулярно перемещается между разными городами и странами. В чем-то такой образ существования напоминает его излюбленный творческий метод – монтаж. Все это напоминает нам, что, пребывая в работе, история почти неизбежно кажется скроенной вчерне. И выбирая материал для стяжек в рассказе, Бэй Дао всегда отдавал предпочтение поэзии.
Алексеев Иван – аспирант Пекинского педагогического университета (Современная китайская литература), автор книги «Внутри пламени: поэзия Хай Цзы» (Петербургское востоковедение, 2021). На русском языке переводы публиковались в журнале «Перевод», на сайтах Магазета, Просодия и в сообществе Переплет.
另一种传说
死去的英雄被人遗忘
他们寂寞，他们
在人海里穿行
他们的愤怒只能点燃
一支男人手中的烟
借助梯子
他们再也不能预言什么
风向标各行其是
当他们蜷缩在
各自空心的雕像的脚下
才知道绝望的容量
他们时常在夜间出没
突然被孤灯照亮
却难以辨认
如同紧贴在毛玻璃上的
脸
最终，他们溜进窄门
沾满灰尘
掌管那孤独的钥匙
из другой истории
погибшие герои забыты
лишённые речи, они
бродят среди живых
их гнева теперь едва ли достанет
чтоб запалить папиросу
смотря со стремянки
они уже вряд ли предскажут что-либо
их флюгера то на юг, то на север
когда они обессилев
свернутся у оснований полых монументов
можно будет измерить площадь отчаяния
ночью блуждая они сливаются с мраком
и даже если фонарь их поймает
опознать будет трудно
как лица с той стороны
матовых стёкол
но в конечном итоге они проскользнут в щель двери
покрытые прахом
в горсти унося единственный ключ
无题
对于世界
我永远是个陌生人
我不懂它的语言
它不懂我的沉默
我们交换的
只是一点轻蔑
如同相逢在镜子中
对于自己
我永远是个陌生人
我畏惧黑暗
却用身体挡住了
那唯一的灯
我的影子是我的情人
心是仇敌
***
для мира я
навсегда посторонний
мне не понять его слов
ему не понять моей немоты
нас сводит
только презрение
в плоскости зеркала
для себя я
навсегда посторонний
боясь темноты
телом своим заслоняю
свет одинокой лампады
тень моя благоверная
сердце мой враг
重建星空
一只鸟保持着
流线型的原始动力
在玻璃罩内
痛苦的是观赏者
在两扇开启着的门的
对立之中
风掀起夜的一角
老式台灯下
我想到重建星空的可能
пересоздать звездное небо
в птице цела
пологая сила
стеклянного купола
боль — удел наблюдавшего
две двери зачинавших пути
друг напротив друга
ветер одернет за угол ночь
в свете старой настольной лампы
я осознал — звездное небо можно пересоздать
乡音
我对着镜子说中文
一个公园有自己的冬天
我放上音乐
冬天没有苍蝇
我悠闲地煮着咖啡
苍蝇不懂什么是祖国
我加了点儿糖
祖国是一种乡音
我在电话线的另一端
听见了我的恐惧
диалектизм
с зеркалом я говорю по-китайски
сад проживает свою отдельную зиму
включаю музыку
зимой нету мух
ни о чем не тревожась варю себе кофе
мухам не объяснить что значит родина
досыпаю сахар
родина – это диалектизм
на том конце провода
слышу свой собственный страх
忠诚
别开灯
黑暗之门引来圣者
我的手熟知途径
像一把旧钥匙
在心的位置
打开你的命运
三月在门外飘动
几根竹子摇晃
有人正从地下潜泳
暴风雪已过
蝴蝶重新集结
我信仰般追随你
你追随死亡
преданность
не включай свет
святого ведут двери мрака
моя рука твердо знает путь
точно старый ключ
на месте души
откроешь свое предназначение
за воротами реет март
стебли бамбука качаются
некто всплывает из-под земли
метели прошли
бабочки вновь собираются
я верой вслед за тобой
ты вслед за смертью
我们
失魂落魄
提着灯笼追赶春天
伤疤发亮，杯子转动
光线被创造
看那迷人的时刻：
盗贼潜入邮局
信发出叫喊
钉子啊钉子
这歌词不可更改
木柴紧紧搂在一起
寻找听众
寻找冬天的心
河流尽头
船夫等待着茫茫暮色
必有人重写爱情
мы
утратив дух лишившись души
поднявши бумажный фонарь идем за весной
шрамы светлеют, стаканы вращаются
луч света был сотворен
смотри, вот момент волновавший людей:
вор пробрался на почту
письма забили тревогу
гвозди и гвозди
слов этой песни не переписать
хворост тесно стянут
в поисках слушателя
в поисках зимнего сердца
там где кончается русло
лодочник дожидается сумерек
должен быть тот кто набело пишет любовь
明镜
夜半饮酒时
真理的火焰发疯
回首处
谁没有家
窗户为何高悬
你倦于死
道路倦于生
在那火红的年代
有人昼伏夜行
与民族对弈
并不止于此
挖掘你睡眠的人
变成蓝色
早晨倦于你
明镜倦于词语
想想爱情
你有如壮士
惊天动地之处
你对自己说
太冷
зеркало
пока за полночь пилось вино
пламя истины вышло из берегов
вернуться назад
у кого нету дома
почему окна так высоко
ты устал умирать
дорога устала рождаться
в те огненно-красные годы
были ушедшие в ночь
сыграть с народом партию в шахматы
но не только это
извлекавшие из тебя сновидения
сами сделались синевой
рассвет устал от тебя
зеркало устало от слов
подумаешь о любви
у тебя как у храбреца есть кое-что
способное потрясти землю
ты говоришь сам себе
слишком холодно
Алексеев Иван – аспирант Пекинского педагогического университета (Современная китайская литература), автор книги «Внутри пламени: поэзия Хай Цзы» (Петербургское востоковедение, 2021). На русском языке переводы публиковались в журнале «Перевод», на сайтах Магазета, Просодия и в сообществе Переплет.
另一种传说
死去的英雄被人遗忘
他们寂寞，他们
在人海里穿行
他们的愤怒只能点燃
一支男人手中的烟
借助梯子
他们再也不能预言什么
风向标各行其是
当他们蜷缩在
各自空心的雕像的脚下
才知道绝望的容量
他们时常在夜间出没
突然被孤灯照亮
却难以辨认
如同紧贴在毛玻璃上的
脸
最终，他们溜进窄门
沾满灰尘
掌管那孤独的钥匙
из другой истории
погибшие герои забыты
лишённые речи, они
бродят среди живых
их гнева теперь едва ли достанет
чтоб запалить папиросу
смотря со стремянки
они уже вряд ли предскажут что-либо
их флюгера то на юг, то на север
когда они обессилев
свернутся у оснований полых монументов
можно будет измерить площадь отчаяния
ночью блуждая они сливаются с мраком
и даже если фонарь их поймает
опознать будет трудно
как лица с той стороны
матовых стёкол
но в конечном итоге они проскользнут в щель двери
покрытые прахом
в горсти унося единственный ключ
无题
对于世界
我永远是个陌生人
我不懂它的语言
它不懂我的沉默
我们交换的
只是一点轻蔑
如同相逢在镜子中
对于自己
我永远是个陌生人
我畏惧黑暗
却用身体挡住了
那唯一的灯
我的影子是我的情人
心是仇敌
***
для мира я
навсегда посторонний
мне не понять его слов
ему не понять моей немоты
нас сводит
только презрение
в плоскости зеркала
для себя я
навсегда посторонний
боясь темноты
телом своим заслоняю
свет одинокой лампады
тень моя благоверная
сердце мой враг
重建星空
一只鸟保持着
流线型的原始动力
在玻璃罩内
痛苦的是观赏者
在两扇开启着的门的
对立之中
风掀起夜的一角
老式台灯下
我想到重建星空的可能
пересоздать звездное небо
в птице цела
пологая сила
стеклянного купола
боль — удел наблюдавшего
две двери зачинавших пути
друг напротив друга
ветер одернет за угол ночь
в свете старой настольной лампы
я осознал — звездное небо можно пересоздать
乡音
我对着镜子说中文
一个公园有自己的冬天
我放上音乐
冬天没有苍蝇
我悠闲地煮着咖啡
苍蝇不懂什么是祖国
我加了点儿糖
祖国是一种乡音
我在电话线的另一端
听见了我的恐惧
диалектизм
с зеркалом я говорю по-китайски
сад проживает свою отдельную зиму
включаю музыку
зимой нету мух
ни о чем не тревожась варю себе кофе
мухам не объяснить что значит родина
досыпаю сахар
родина – это диалектизм
на том конце провода
слышу свой собственный страх
忠诚
别开灯
黑暗之门引来圣者
我的手熟知途径
像一把旧钥匙
在心的位置
打开你的命运
三月在门外飘动
几根竹子摇晃
有人正从地下潜泳
暴风雪已过
蝴蝶重新集结
我信仰般追随你
你追随死亡
преданность
не включай свет
святого ведут двери мрака
моя рука твердо знает путь
точно старый ключ
на месте души
откроешь свое предназначение
за воротами реет март
стебли бамбука качаются
некто всплывает из-под земли
метели прошли
бабочки вновь собираются
я верой вслед за тобой
ты вслед за смертью
我们
失魂落魄
提着灯笼追赶春天
伤疤发亮，杯子转动
光线被创造
看那迷人的时刻：
盗贼潜入邮局
信发出叫喊
钉子啊钉子
这歌词不可更改
木柴紧紧搂在一起
寻找听众
寻找冬天的心
河流尽头
船夫等待着茫茫暮色
必有人重写爱情
мы
утратив дух лишившись души
поднявши бумажный фонарь идем за весной
шрамы светлеют, стаканы вращаются
луч света был сотворен
смотри, вот момент волновавший людей:
вор пробрался на почту
письма забили тревогу
гвозди и гвозди
слов этой песни не переписать
хворост тесно стянут
в поисках слушателя
в поисках зимнего сердца
там где кончается русло
лодочник дожидается сумерек
должен быть тот кто набело пишет любовь
明镜
夜半饮酒时
真理的火焰发疯
回首处
谁没有家
窗户为何高悬
你倦于死
道路倦于生
在那火红的年代
有人昼伏夜行
与民族对弈
并不止于此
挖掘你睡眠的人
变成蓝色
早晨倦于你
明镜倦于词语
想想爱情
你有如壮士
惊天动地之处
你对自己说
太冷
зеркало
пока за полночь пилось вино
пламя истины вышло из берегов
вернуться назад
у кого нету дома
почему окна так высоко
ты устал умирать
дорога устала рождаться
в те огненно-красные годы
были ушедшие в ночь
сыграть с народом партию в шахматы
но не только это
извлекавшие из тебя сновидения
сами сделались синевой
рассвет устал от тебя
зеркало устало от слов
подумаешь о любви
у тебя как у храбреца есть кое-что
способное потрясти землю
ты говоришь сам себе
слишком холодно